Эти правила имеют как исторические, так и современные корни — как в традиционной культуре, так и в Конституции. В целом их можно свести к одному — действовать с оглядкой на мнение общества. Нынешнюю ситуацию нельзя сравнить с политическими реалиями 10-15-летней давности, например, в 2010 году хватило негативной дискуссии в Общественной палате Абхазии, чтобы с повестки был снят вопрос о передаче в собственность Российской Федерации трех государственных дач — в Гагре, Мюссере и Пицунде^[1]. А в 2015 году хватило стихийного митинга у здания Парламента, чтобы из обсуждения в Парламенте был исключен проект Закона РА «Об особенностях оборота жилых помещений в Республике Абхазия»^[2].

Участвуя в борьбе за президентское кресло, А. Бжания рассчитывал на общественную поддержку и искал ее в самых разных кругах. Фактор широкой общественной поддержки имел для него значение перед выборами, а после избрания перестал. Став президентом, он по полной стал пользоваться теми преимуществами, которое дает его статус, и довольно стремительно переходить к другим правилам игры — в автократию. У нас на глазах происходит последовательно ускоряющийся слом конституционной легитимности и замещение ее имитацией, создаваемой усилиями государственных (прежде всего государственных СМИ) и окологосударственных институтов. Из последних примеров — Общественная палата, которая заполнена сторонниками А. Бжания. Эта имитация может существовать долго, поскольку для реальной легитимации власти нет движения власти и общества навстречу друг другу. Нынешняя власть удовлетворена имитацией, а обществу (в широком его понимании) ее сложно распознать и преодолеть. Кроме того, отсутствует массовый запрос на демократическую легитимацию власти — это один из самых серьезных вызовов для абхазской государственности.

Была ли исходно для А. Бжания важна поддержка общества? Разворот в сторону от общества — рискованный шаг, который не мог быть предпринят без осознанной и волевой решимости. Будучи человеком авторитарного склада и, получив власть, А. Бжания решился действовать в той же авторитарной парадигме, которая распространена на постсоветском пространстве — играть с обществом в «перетягивание каната», т.е. реагировать на общественное мнение в той мере, в которой оно оказывает сопротивление его политике. Любые задержки общественной реакции, вызванные комплексностью проблем, а также провоцирование большого количества вызовов и кризисов, создали условия для политической апатии у общества, и дают президенту преимущество в этой игре.

Вряд ли кто-либо из предыдущих президентов мог себе позволить так проявить себя во внутренней политике, как это делает А.Бжания. По крайней мере, они пытались вести диалог с обществом, хотя в последнее время это был диалог с лояльным электоратом, за счет которого они и черпали свою легитимность. Предыдущие главы государства волей-неволей учитывали общественные настроения и зависели от них, некоторые из них под давлением этих обстоятельств лишились своих должностей. В этом взаимовлиянии власти и общества рождалась внутренняя политика, а А. Бжания посчитал ненужной эту связь и фактически прервал ее. Президент и его окружение поняли, что этот разрыв для них не фатален. Наше общество до недавнего времени жило иллюзией, что эта взаимосвязь прочна и ее разрыв опасен для президента, но демонстративное игнорирование общественного мнения и настойчивость президента в продавливании непопулярных решений только подтверждают тот факт, что на наших глазах произошла смена парадигмы — власть окончательно замкнулась на самой себе.

Взаимовлияние власти и общества существовало не исключительно за счет общества, а за счет того, что сама власть признавала его и пользовалась для подтверждения своей легитимности (хотя и не всегда в полной мере, т.к. принимала во внимание интересы той части общества, которую считала своими сторонниками). Поэтому неудивительна быстро сходящая на нет общественная реакция, возникающая по поводу тех или иных откровенно деструктивных действий и публичной риторики президента. Обществу не всегда удается быть сдерживающей силой, оно часто теряет опору. Закрепление этой ситуации приводит к тому, что из субъекта политики общество превращается в его объект.

Можно сказать, что предел прочности общества был многократно пройден еще до президентства А. Бжания, причиной тому были предшествующие политические и социально-экономические кризисы, криминогенная ситуация и прочие спутники неэффективного управления. Во время президентства А. Бжания с регулярной частотой появляются неприемлемые инициативы, которые не перестают будоражить общество, при этом нельзя упускать из внимания, что задел для них возник задолго до его президентства. Но именно сейчас обществу настойчиво навязывается будто бы экзистенциальный выбор — ресурсы и политическая свобода в обмен на стабильность и безопасность, хотя власть вряд ли может выступать гарантом этого в сущности известного «общественного договора».

В текущей ситуации сложно обозначить, кто, помимо бенефициаров действующей власти, является ее сторонником и насколько широки их ряды. Смещение формата российско-абхазских отношений в плоскость «имущественных» (выгодных нашей власти для наращивания лояльности), а также требование партнерами эксклюзивных условий и уступок, многими признаётся неприемлемым и отторгает от власти значительную часть даже приверженцев. Поэтому власти не нужен источник ее легитимности в виде электората, по крайней мере, в межвыборный период, власть наращивает свой потенциал за счет партнеров, которых привлекает своей уступчивостью. Этот источник «легитимности» позволяет власти транслировать обществу не только свою реакцию, но и ретранслировать недовольство партнеров — серьезных политических и экономических игроков.

Оказалось, что власть может спокойно переступить через общество и оно не сможет ничего поделать, так как все стратегии реагирования были рассчитаны на диалог, пусть зачастую и конфликтный. В этом смысле президент — это уже потерянный для общественного влияния институт. Следует добавить, что пока сохраняется дополнительный благоприятный для власти фактор — вызовы, которые создает власть, не становятся общей платформой для реального объединения оппонентов власти (не только политической оппозиции). В силу различия их повестки, не удается создать консолидировать оппонирующую политическую силу по существовавшему ранее или новому образцу (конфигурации). Также необходимо учитывать, что общество проявляет свой оппозиционный потенциал по отношению к власти не обязательно используя оппозиционные каналы, поэтому фактор оппозиционного давления на власть не следует переоценивать.

Однако ситуация с парламентом совершенно иная, он все еще остаётся в той парадигме, которая предполагает влияние общества, и все усилия президента направлены на то, чтобы изменить ее, сделать парламент подобным себе.

^[1] https://archive.apsnypress.info/ru/item/9155-voprosy-peredachi-v-sobstvennost-rossii-gosdach-stali-predmetom-diskussii-organizovannoj-v-obshchestvennoj-palate

^[2] https://abh-n.ru/proekt-zakona-o-prodazhe-nedvizhimosti-inostrancam/?ysclid=lpy8cgb9ox15558125