Сегодня в Telegram-канале Парламента Абхазии была опубликована новость, в которой сообщается, что с помощью обмена нотами, абхазская и российская сторона устранили ошибку в координатных точках, определяющих территорию объекта, который планируется передать ФСО России (https://t.me/parliamentabkh/3164). Ни абхазский, ни российский закон о международных договорах не позволяют сторонам в промежутке после подписания и до ратификации соглашения вносить в него какие-либо правки. Так, согласно ст. 28 Закона РА «О международных договорах Республики Абхазия», изменения могут вноситься только во вступивший в силу, то есть в ратифицированный международный договор.
Будучи загнанной в угол, власть пошла на хитрость: они ссылаются на статью 79 Венской конвенции о праве международных договоров (1969 г.). Об этом на круглом столе по вопросу соглашения 22 декабря заявил министр юстиции Анри Барциц. Процитирую: «...теперь упомянутая Конвенция, в статье 79, которую, в том числе упоминали Вы, говорит о том, что исправление ошибок в текстах или заверенных копиях, если после установления аутентичности текста договора подписавшие его государства и договаривающиеся государства констатируют с общего согласия, что в нем содержится ошибка, то эта ошибка, если они не решат применить другой способ, исправляется путем… Обращаю ваше внимание, если они не решат применить другой способ, то есть расширительное толкование. Вот общая теория права, применительная к этой статье, говорит о том, что общая теория нам предоставляет нам свободу, если есть общее согласие двух сторон внесении изменений. Что фактически и произошло…» (https://youtu.be/TY2Z5Ave1GQ?si=F8WYSXGTzWq-xAJ1). То есть министр строит свою защитную аргументацию, основываясь на ст. 79 Венской конвенции о международных договорах и некой «общей теории права». Конечно, источником международного права является научная доктрина, но она не имеет ничего общего со словами министра.
В своем ответе министру я отметил, что ошибка, о которой идет речь в ст. 79 Венской конвенции, — это ошибка особого рода, и что нельзя исправлять Соглашение, руководствуясь этой статьей Конвенции. Чтобы понять, можно или нет вносить таким образом исправления, нужно обратиться к статье 48 Венской конвенции, которая так и называется — ошибка. Часть третья этой статьи определяет, что «ошибка, относящаяся только к формулировке текста договора, не влияет на его действительность; в этом случае применяется статья 79». То есть в порядке ст. 79, на которую ссылается министр, можно исправлять только текстовые погрешности (опечатки, грамматические ошибки).
Но есть и ошибки другого рода – существенные, относящиеся к объекту договора. Такие ошибки названы в ч. 1 ст. 48 Венской конвенции, и это ошибки, затрагивающие факты либо ситуации. Ошибка в координатах как раз такого рода. И по смыслу данной нормы, наличие существенной ошибки ведет к признанию международного договора недействительным. Поскольку в ч. 1 ст. 48 Венской конвенции говорится о недействительности международных договоров, в ней имеются в виду только договоры, вступившие в силу, т. е. ратифицированные договоры (поскольку только они могут быть признаны недействительными). В случае же с Соглашением по Пицунде мы имеем дело с еще нератифицированным соглашением. И тут мы сталкиваемся с дилеммой – Соглашение нельзя выносить на ратификацию, так как в нем есть существенная ошибка (они должны были быть выявлены и исправлены до передачи документа в Парламент), и в него нельзя внести исправления, так как на данном этапе это не позволяет право международных договоров. Единственно верными шагами в данном случае могут быть – не ратифицировать Соглашение или отозвать его из Парламента, и затем вернуться к обсуждению его недостатков. Во время дискуссии я также отметил, что сказанное мной — это изложение позиций виднейших советских и российских специалистов в области международного права — И.И. Лукашука и А.Н. Талалаева. Все эти доводы были абсолютно проигнорированы и оставлены без ответа.
Приведу здесь цитаты из работ этих правоведов-международников:
«Второстепенные ошибки, в том числе грамматические, редакционные, относящиеся только к формулировке текста договора, но не затрагивающие существа соглашения, не влияют на действительность международного договора, о чем сказано в п. 3. В случае обнаружения такого рода ошибок — а они в договорной практике встречаются! — текст договора подлежит исправлению. Процедура такого исправления предусмотрена в ст. 79 (см. комментарий к ней), и не случайно, что статья об ошибках-заблуждениях (ст. 48) и статья об ошибках-опечатках (ст. 79) находятся в разных разделах Конвенции» (И.И. Лукашук).
«Ошибки в формулировке текста подлежат исправлению по соглашению сторон. Если договор подписан, то для этого Венские конвенции предусматривают специальную процедуру (ст. 79 Венской конвенции 1969 г. и ст. 80 Венской конвенции 1986 г.)» (А.Н. Талалаев).
Можно процитировать и зарубежных специалистов, например, в Комментарии к Венской конвенции о праве международных договоров (Commentary on the 1969 Vienna Convention on the Law of Treaties. Mark E. Villiger. Martinus Nijhoff Publishers, 2009) отмечается:
«Согласно п. 3, ошибка, относящаяся только к формулировке текста договора, не влияет на его действительность, и в этом случае применяется статья 79. Таким образом, п. 3 проводит различие между ошибками в формулировке текста, охватываемыми статьей 79, и ошибками в договоре, рассматриваемыми статьей 48» (пер. с англ.).
Таким образом можно констатировать, что от всего того, что делает власть по Пицундскому вопросу, веет неприличными для государственных органов «схемами» — это и кулуарное обсуждение Соглашения и его подписание, кулуарный обмен некими нотами, попытки решить этот вопрос в конце года перед праздниками, когда люди пытаются отвлечься от политики.
P.S.
Во время дискуссии я на это не указал, но и в порядке ст. 79 Венской конвенции изменения в международные договоры могут вноситься только после ратификации.
