Мировой кризис – это возможность по-новому взглянуть на старые проблемы. Например, на затяжной, уже почти тридцатилетний конфликт в Абхазии, где к тому же недавно избрали нового президента. Самое время подумать о перезагрузке.

Абхазия отделилась от Грузии почти 30 лет назад, когда распадался Советский Союз. Но до сих пор на международном уровне ее признают только Россия и горстка ее союзников.

Уже много лет Абхазия и Грузия придерживаются политики взаимной изоляции. Грузинские власти противятся любым контактам Абхазии с внешним миром, которые они не могут контролировать. Абхазы тоже начали практиковать выборочную самоизоляцию еще до того, как это стало модным, требуя особых условий для своего участия в международных проектах.

Однако сейчас эта изоляция стала роскошью, которую не может позволить себе ни одна из сторон – уже хотя бы в силу географии.

Во времена коронавируса абхазские власти повели себя довольно странно, решив провести, несмотря ни на что, президентские выборы 22 марта. Опасность заражения не помешала абхазам провести масштабную избирательную кампанию с митингами и собраниями, а когда было объявлено, что победителем стал бывший глава службы госбезопасности Аслан Бжания, сторонники бросились с ним обниматься, главный конкурент долго тряс ему руку.

Еще 25 марта действующий глава республики возмущался, что абхазы по-прежнему устраивают традиционные свадьбы, на которых собирается до полутора тысяч человек. Лишь 27 марта власти ввели формальные ограничения для борьбы с распространением вируса и даже закрыли границу с Россией.

Столь легкомысленное отношение к эпидемии отчасти объясняется традиционной кавказской бравадой. Но абхазам нужно было во что бы то ни стало провести голосование, чтобы положить конец политическому хаосу. В январе этого года толпа протестующих в буквальном смысле выкинула предыдущего президента Рауля Хаджимбу из его президентского кабинета. Долгое время республика была практически неуправляемой.

Официально в Абхазии зарегистрирован только один случай коронавируса, но тестов почти не проводится, поэтому о реальной ситуации можно только догадываться. Серьезная вспышка вируса может быстро привести к коллапсу местной системы здравоохранения.

Абхазия получила некоторую медицинскую помощь от России. Всемирная организация здравоохранения отправила две партии медицинского оборудования через Грузию. Как ни странно, средства на это выделило Агентство США по международному развитию, создав хороший прецедент оказания западной помощи Абхазии через каналы ООН.

В то же время страны Запада упустили великолепный шанс наладить отношения, когда ответили на выборы в Абхазии стандартными заявлениями.

Группа 15 западных «друзей Грузии» заявила, что «не признает легитимность так называемых президентских выборов, прошедших в грузинском регионе Абхазия». Заявление ЕС было сформулировано несколько иначе: «Европейский союз не признает конституционные и легальные основания состоявшихся выборов».

Как ни странно, ни в одном из этих написанных под копирку заявлений не упоминается коронавирус. В документе ЕС есть ссылка на выработанную в 2009 году «политику непризнания и взаимодействия», но не предлагалось никакой конкретной помощи. Разве трудно было включить в текст такую строку: «Нынешняя пандемия – это мировой кризис, который не признает границ. Мы готовы оказать Абхазии помощь в борьбе с коронавирусом и в воспрепятствовании его распространению»?

Твердая позиция Запада по вопросу о непризнании Абхазии и поддержке Грузии вполне обоснованна. Фактически Абхазия – это нелегитимная этнократия, из которой во время войны с Грузией было изгнано более 200 тысяч грузин. На абхазской территории размещены тысячи российских солдат, что противоречит международному праву.

Однако политика «непризнания и взаимодействия» может принимать разные формы. Два новых фактора – избрание Бжании и пандемия коронавируса – требуют куда более активного взаимодействия.

У Бжании легитимности больше, чем у любого предыдущего абхазского лидера. В своих интервью он повторяет стандартные абхазские формулы, что Тбилиси и западные страны должны признать «реальность» абхазского стремления к независимости и что его родина ни за что не вернется в состав Грузии после 27 лет раздельного существования. В то же время он намного более уважительно говорит о Грузии, называя ее «соседом», с которым нужно работать по многим вопросам.

Проблема абхазского суверенитета практически неразрешима. Но перезапуск урегулирования может сосредоточиться на трех более конкретных элементах.

Во-первых, Тбилиси и страны Запада должны более активно взаимодействовать с действующим абхазским руководством по таким вопросам, как пандемия. Делать вид, что выборы в Абхазии их не интересуют, как если бы они не возражали против анархии в этой стране, – чистое лицемерие. Тем более что с абхазскими лидерами на протяжении многих лет и так поддерживаются контакты по самым разным вопросам, от безопасности до распределения электричества.

Разумнее было бы попытаться выстроить в Абхазии модель, которая уже применяется по отношению к руководству Турецкой республики Северного Кипра (формально ее признает только Турция). Греки-киприоты и представители других стран встречаются с Мустафой Акынджи как с «лидером турецкой общины». В 2015 году тогдашний председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер и греки-киприоты поздравили Акынджи с избранием. И можно не сомневаться, что такие же поздравления прозвучат и после следующих выборов.

Во-вторых, Абхазии необходима международная программа помощи развитию, которая будет направлена на решение хронических проблем населения – не только в сфере здравоохранения, но и в области образования и экологии – и дополнит меры по укреплению доверия между Абхазией и Грузией.

В-третьих, это встречные шаги абхазского руководства. Если Запад и Грузия будут активнее действовать в Абхазии, то местным властям тоже придется шевелиться. Прежде всего, они могут предоставить полноценные права и защиту 50 тысячам грузин, живущим в Гальском районе, в том числе возможность ездить в Западную Грузию и получать образование на родном языке. Сегодня эти люди страдают от кризиса сильнее всего – граница, проходящая по реке Ингури, была перекрыта 14 марта.

В условиях пандемии коронавируса грузино-абхазский конфликт стал казаться малозначительным и устаревшим. Настало время отказаться от некоторых иллюзий и подтолкнуть обе стороны к более тесному сотрудничеству.

Английский оригинал текста был опубликован в Strategic Europe 2.04.2020

Источник: https://carnegie.ru/commentary/81535