Почти все 20-е столетие наш крошечный народ вместе с другими, гораздо большими народами принимал участие в строительстве советского социалистического государства. Власти вновь создаваемого государства декларировали, что оно будет построено в интересах простых людей, на принципах равноправия и спокойствия. На самом деле все происходило с большими трудностями и противоречиями. Потому что произошел не просто переворот, как многие сейчас утверждают, а произошла настоящая революция с созданием новых элит, новой системы управления государством и общим народным богатством.
Нам вместе с этим государством пришлось пережить гражданскую войну, политику военного коммунизма, белый и красный террор, раскулачивание крестьянства, принудительную коллективизацию, ускоренную индустриализацию, массовые репрессии. В результате чего появилась возможность в колониях ГУЛАГа использовать дешевый рабский труд осужденных. Одновременно с этим часть населения, которая не попала под каток репрессий, параллельно с ГУЛАГом строила крупное аграрно-промышленное государство. Благодаря этому была выиграна война 1941–1945 годов и восстановлена ранее невиданными темпами разрушенная войной экономика.
Все это, наряду с другими, перенес и наш небольшой народ. При этом у нас была еще одна проблема – сохранить свою национальную идентичность, свой язык и культуру. На нашу беду, в Советском Союзе процессами создания многонационального государства в основном руководили этнические грузины Сталин, Орджоникидзе, Енукидзе, а позднее Берия. Видимо, Сталин считал, что в отличие от других народов нас, абхазов, не надо выселять, легче ассимилировать. Трудно сказать, почему он в отношении абхазов избрал этот путь. Возможно, выселению абхазов мешали и его личные дружеские отношения с нашим руководителем Нестором Лакоба. Непонятно, были ли эти отношения искренними или притворными. Но факт остается фактом, что в течение долгого времени дружеские отношения сохранялись. Когда Лакоба стал мешать, его отравили. Мне рассказывали очевидцы, что Лакоба после переименования населенных пунктов на грузинский лад неоднократно заявлял, что больше не пустит в Абхазию ни одного грузина. Думаю, Нестор Лакоба надеялся, что благодаря дружеским отношениям со Сталиным и другими членами Политбюро он сможет сохранить нашу государственность и народ. Мне приходилось читать переписку Нестора Лакоба с рядом членов Политбюро и руководителями Грузии. Эти письма по содержанию были обращения равного к равным.
Об отношении к Нестору Лакоба высших руководителей страны свидетельствуют воспоминания известной писательницы Галины Серебряковой – жены первого наркома финансов СССР, одного из авторов денежной реформы в Советском Союзе Григория Сокольникова. Находясь на отдыхе в Новом Афоне в середине 30-х годов, Серебрякова присутствовала при беседах Нестора Лакоба с маршалом Тухачевским. Слушая их разговор, она пришла к выводу, что собеседники, высокого уровня государственные деятели, знают намного больше неё, что ей надо еще многому учиться, чтобы достигнуть их уровня.
В этом плане интересно уголовное дело, сфабрикованное летом 1935 года против Нестора Лакоба, которого работники грузинского НКВД пытались обвинить в убийстве дочери наркома внешней торговли СССР Розенгольца. Она была обнаружена убитой в Гагре в номере дома отдыха имени Нестора Лакоба – убитой из его пистолета, который лежал рядом с её телом на постели. В этом доме отдыха останавливался и сам Нестор, когда он приезжал в Гагру по делам.
Впоследствии было установлено, что в то время, когда произошло убийство, Нестор Лакоба был вначале с председателем правления Государственного банка СССР Алхимовым, а затем со Сталиным у него на даче.
Этот следственный материал представлял интерес в двух планах. Первый – тем, что в это время в Гагре отдыхали и допрашивались многие члены Политбюро, а сам Сталин находился на даче на Холодной речке. Второй – тем, что в этом же деле находился рукописный текст письма Нестора Лакоба отцу убитой. Это письмо было написано очень образованным, тонко чувствующим ситуацию человеком с каллиграфическим почерком, на мой взгляд, очень похожим на почерк Владислава Ардзинба.
Материалы этого дела свидетельствовали об его фабрикации. Что интересно, в деле имелся рапорт какого-то сержанта НКВД, который писал о необходимости применения пыток к подозреваемому – Давиду Цейба. В 80-х годах мне пришлось об этом деле говорить с Давидом Цейба. Он мне рассказывал, что во время пыток ему раскаленными шомполами прожигали спину, но он показаний против Лакоба не дал, и за это был осужден на 10 лет уже после смерти Лакоба, в 1937 году.
В этих же материалах находилось агентурное сообщение, в котором почти дословно было сказано следующее: «Мы считали Нестора Лакоба таким же вождем, как Ленин и Сталин, на стенах рядом висели их портреты, а он оказался зверем. Абхаз всегда абхаз». И подпись: агент Грузинка.
Закончилось это дело очень интересно. К Сталину для доклада был вызван тогдашний руководитель Гагрского НКВД, а впоследствии нарком внутренних дел Грузии Рухадзе. Тот изложил ему все доказательства, которые, по его мнению, изобличали Нестора Лакоба в убийстве. Сталин похвалил Рухадзе, сказав: «Молодцы, твои люди так оперативно раскрыли преступление». Но в конце задал единственный вопрос: «А когда и где это произошло?» Докладчик назвал время и место. Тогда Сталин сказал, что есть одна нестыковка – именно в это время он с Нестором Лакоба играл у себя в бильярд.
И на этом расследование дела в то время закончилось. Но в 1937 году, после смерти Нестора Лакоба, к расследованию дела вернулись. Давида Цейба (он в те годы был директором дома отдыха имени Н.Лакоба) осудили. А в 1947 году он был освобожден по отбытии срока наказания.
Все это я рассказываю для того, чтобы показать, какую роль играл в жизни нашего народа Гагрский район, который давал возможность руководству Абхазии общаться со Сталиным и другими членами Политбюро СССР и в допустимой мере решать вопросы Абхазии и абхазского народа. И именно благодаря возможности Нестора Лакоба иметь доступ к Сталину было с него снято подозрение в убийстве.
Это понимали и руководители Грузии, которые также хотели использовать личные контакты с высшими руководителями Советского государства.
Город Гагра во времена Советского Союза был одним из наиболее популярных курортов, и поэтому борьба за влияние в этом районе Абхазии шла с первых дней Советской власти.
И грузины, и абхазцы пытались изменить демографическую ситуацию в свою пользу. Несмотря на то что у представителей Грузии было больше возможностей, наши люди не уступали им в этом.
Во времена Нестора Лакоба в Гагре назначались руководители абхазской национальности. Одним из таких руководителей был председатель Гагрского райисполкома 30-х годов Дмитрий Иосифович Джергения, о котором была соответствующая публикация в газете «Республика Абхазия», № 137 за 21-22 декабря 2018 года, и который немало сделал для развития Гагрского района. Именно в это время Дмитрий Иосифович приглашал специалистов из других районов Абхазии. В этом номере газеты «РА» была и перепечатка его статьи из газеты «Советская Абхазия» за 1935 год – о планах развития курорта, согласно которым предполагалось сделать Гагру еще более популярным курортом с развитой многоотраслевой экономикой. Несмотря на большие планы по развитию курорта, Д.Джергения в 1937 году вместе с другими руководителями Абхазии расстреляли как врага народа. Одним из эпизодов его обвинения было покушение на прогулочный катер, на котором Сталин плыл вдоль берега Гагрского района. Но дело в том, что на этом катере вместе со Сталиным находились также Нестор Лакоба и сам Дмитрий Джергения со своими женами и другие руководители Абхазии…
После смерти Сталина, в 50-е годы, они все были реабилитированы. Получается, что слегка ошиблись…
На мой взгляд, прежде чем перейти к дальнейшему изложению следующих событий, необходимо сделать небольшое отступление.
После перестройки, а затем распада СССР стало модным охаивать всех государственных и партийных работников Советского Союза, в том числе и Абхазии. Это и неудивительно. Абхазия, несмотря на то что в настоящее время в правовом отношении является независимым государством, по сегодняшний день связана с Российской Федерацией, как сиамские близнецы, и во многом повторяет все хорошее и плохое, что происходит в России. Признаком хорошего тона стало пренебрежительное использование прозвища «совки» по отношению к политическим и государственным деятелям того периода, которым называли достойных людей. Я неоднократно указывал, что на каждом сложном этапе развития Абхазии у нашего народа появлялись лидеры, отвечающие запросам времени. Это были и коммунисты, и беспартийные. Их имена я называл в предыдущих статьях. Главное, что все они были патриотами и действовали в этих непростых условиях в интересах абхазского народа. Постараюсь на некоторых конкретных фактах рассказать об этих людях. Но в одной статье обо всех не скажешь. Буду говорить о событиях, связанных с Гагрским районом – Гагрой и Пицундой.
Борьба за Гагру продолжалась и после смерти Сталина. В хрущевские времена она началась за вновь строившийся курорт Пицунда. Директором (заказчиком от имени государства) была назначена большой патриот Абхазии Тамара Ивановна Гицба, которая к открытию курорта организовала со своими единомышленниками переселение на Пицунду жителей абхазских сел. Многие из них (потомки чистых независимых абхазских крестьян) не хотели идти на Пицунду, считая ниже своего достоинства работу в сфере обслуживания. Но тем не менее их убедили, что это переселение в интересах нашего народа, и в итоге на сегодняшний день мы имеем абхазский город. Жители этого города во время войны 1992-1993 годов создали свой батальон и принимали активное участие в борьбе с грузинскими оккупантами.
К сожалению, за свои патриотические действия Тамара Ивановна Гицба поплатилась работой. Ко времени открытия курорта она была снята с должности директора именно за то, что сделала Пицунду абхазской. На заседании бюро обкома партии, где решался вопрос о её снятии, ей прямо не говорили, за что снимают. Не имея основания предъявить претензии непосредственно по работе, ей сказали, что руководителем лечебно-курортного объекта должен быть специалист с медицинским образованием. На это она заявила, что готова быть замом по строительству. Но и тут ей сказали, что должность зама штатным расписанием не предусматривается. А после снятия было назначено несколько замов, в том числе и по строительству. Власти Грузии добились своего, не дав возможности Тамаре Гицба работать дальше на Пицунде. Таким образом была решена судьба одной из первых абхазок – инженера-строителя, которая вместе с группой в 16 человек была направлена на учебу в Новочеркасск в 1932–1937 годах, во время голодомора. И они смогли закончить учебу благодаря постоянной заботе Нестора Лакоба. Кроме того, не было принято во внимание то, что муж Тамары Ивановны Гицба – Алексей Григорьевич Сангулия геройски сражался на полях Великой Отечественной войны и геройски погиб в плену, потому что не выполнил требования фашистов, о чем в своё время в главной газете страны – «Правде» была большая статья. А также и то, что Гицба сама воспитала единственного сына погибшего героя.
Эти гуманистические принципы для случайных вершителей человеческих судеб не существовали.
Как мне рассказали, на этом заседании бюро обкома особенно неистовствовал посланец Грузии П. Г. Гелашвили, в тот период председатель Совета Министров Абхазии.
Борьба за Гагру продолжалась и в последующие годы.
Здесь я остановлюсь на двух незаурядных представителях нашего народа, друзей детства, одноклассников, ставших впоследствии большими государственными деятелями, патриотами своего народа. Это Владимир Филиппович Хишба и Энвер Эрастович Капба, которые, вдобавок ко всему, и выросли на одной улице.
Детство их было непростым. Владимиру Хишба был всего один год, когда в 1937 году по доносу арестовали и осудили его отца, Филиппа Дамеевича Хишба, который являлся председателем колхоза в селе Калдахуара. Началась война, и Филипп Хишба из мест лишения был отправлен на фронт, откуда вернулся награжденным двумя орденами Боевого Красного Знамени и несколькими медалями. Мать и малолетнего сына, не имевших собственного жилья (семья жила на съемной квартире), после ареста Филиппа Хишба забрал к себе брат матери, Николай Хасанович Шамба (Нико), известный как один из достойнейших людей и пользовавшийся большим авторитетом в Абхазии. Почти десять лет они прожили у него.
По окончании войны вернувшийся с фронта Филипп Хишба с помощью того же Николая Хасановича построил небольшой собственный дом, в котором до последних дней своей жизни жил Владимир Филиппович, а сегодня живет его семья.
Не более благоприятное детство было и у Энвера Эрастовича Капба. Отец тяжело болел и долгое время не мог работать. Его матери практически одной пришлось ставить на ноги четверых детей, которые впоследствии стали достойными людьми. Старшие братья Энвера Эрастовича – полковники медицинской службы, сестра создала свою семью.
С Владимировм и Энвером я познакомился уже взрослым, но с интервалом в 10 лет, и был в дружеских отношениях. С Хишба я познакомился в Москве, будучи студентом, в 1958 году. Мы учились в разных вузах, но почти регулярно присутствовали на встречах абхазских студентов. Почему-то я сразу же обратил внимание на Владимира Филипповича – на его элегантную одежду, спокойное, размеренное поведение, выступления по существу. Он учился в лесотехническом институте. В то время в этом институте учились до 15 абхазцев, и я обратил внимание, что все они относились к нему с большим уважением и даже гордились тем, что в большой массе русских студентов его, абхазца Хишба, избрали секретарем комсомольской организации факультета.
Владимир Филиппович раньше меня окончил учебное заведение и уехал в Абхазию. Работал он по специальности и завоевал авторитет. И поэтому очень скоро перевели его на партийную работу – инструктором сперва в Гагрский горком, потом в Абхазский обком партии.
В Сухуме своего жилья у Владимира Хишба не было, и находился он у нашего общего друга Виктора Гамисония, где я часто бывал и встречался с ним. Мы были молоды и по-своему развлекались. В отличие от нас, Владимир Филиппович после работы постоянно занимался самообразованием – читал книги, выписывал из них понравившиеся цитаты. Он ответственно относился к своим выступлениям на различных мероприятиях. Его выступления, которые он мне показывал, были не просто перечислением каких-то достигнутых результатов или оценкой мероприятий. Он всегда пытался изучить проблему глубоко и понять пути её решения.
Вскоре Владимир Хишба был назначен председателем Комитета лесного хозяйства Абхазии, и руководимый им Комитет добился хороших успехов в выполнении плановых заданий, но вскоре вследствие каких-то кадровых перестановок его перевели в Гагру председателем райисполкома. А спустя год вернули на прежнюю должность – председателем Комитета лесного хозяйства.
В те годы очень остро стояла проблема лесного хозяйства в Абхазии. местные жители неоднократно обращались в высшие органы власти Абхазии, Грузии, Советского Союза с требованиями сократить хищнические рубки леса. На небольшой территории Абхазии тогда функционировали три леспромхоза. В бытность В.Ф.Хишба руководителем лесного хозяйства началось поэтапное сокращение рубок. И началось это с Гагрского района, потому что именно там производились самые большие рубки. Вначале был ликвидирован Леселидзевский (Гечрипш) леспромхоз, а затем сократились рубки в целом по Абхазии. Благодаря этому объемы рубок поэтапно были доведены с 600 тысяч кубических метров до 300 тысяч, а затем до 200 тысяч
В 1977 году Владимира Филипповича перевели в Министерство лесного хозяйства Грузии – замом, а потом первым замом министра, и в общей сложности в Тбилиси он проработал 12 лет.
Став одним из руководителей лесного хозяйства Грузии, он оказал воздействие на ликвидацию в 1979 году еще одного леспромхоза Абхазии, находившегося в Гулрыпшском районе. В настоящее время в Абхазии проводится только санитарная рубка – до 35 тысяч кубических метров в год.
Работая в Тбилиси, Владимир Хишба, несмотря на финансовые трудности, способствовал первоочередному выделению Абхазии материально-технических средств и своевременному финансированию. Надо отметить, что Владимир Филиппович пользовался авторитетом и в союзном министерстве, и тогдашний министр лесного хозяйства СССР Воробьев неоднократно предлагал ему перейти в Москву на должность первого замминистра с перспективой на министра. При складывавшейся в Абхазии сложной политической обстановке, а здесь жили его мать, сестра, брат, другие ближайшие родственники, он не мог себе позволить так далеко от них уехать.
В связи с обострением обстановки в Абхазии после мартовских событий 1989 года первый секретарь обкома партии Б.В.Адлейба был освобожден от должности и вместо него назначен В.Ф.Хишба. Обстановка была очень сложной и в Грузии, где происходили волнения. На территории Абхазии были созданы незаконные вооруженные формирования из лиц грузинской национальности, которые явочным порядком занимали различные санаторно-курортные объекты и самочинно с оружием в руках разъезжали по нашей республике. В основном это происходило в Сухуме и Гагрском районе.
15-16 июля произошло массовое столкновение между абхазами и грузинами в связи с незаконным открытием в Сухуме филиала Тбилисского государственного университета. По существу территория Абхазии стала неуправляемой, разделившись на грузинские и абхазские зоны. После этого со стороны Западной Грузии, через Галский район к мосту на реке Галидзга (Алдзга), двинулась многотысячная толпа вооруженных лиц грузинской национальности. По линии реки начались перестрелки, были жертвы.
В этой связи остановлюсь на статье «Жаркий июль 89-го» Ивана Шаибовича Цушба, которого я хорошо знаю как человека порядочного и честного, болеющего за судьбу нашего народа. В своей статье он представил события тех дней как полное отсутствие действий власти по предотвращению дальнейшего разрастания конфликта. Он написал о том, что видел и как это себе представлял. Согласно его статье получалось, что только Владислав Григорьевич Ардзинба принимал меры по направлению подразделений внутренних войск МВД СССР в Абхазию. Никто не может оспаривать выдающуюся роль Владислава Ардзинба в этих событиях, равно как и в событиях довоенного и военного времени. В том, что он действительно активно занимался решением проблемы июля 89-го, сомнений нет. Но это не значит, что Владимир Филиппович Хишба был изолирован представителями грузинских властей и не мог предпринимать каких-либо действий. Этот вывод сделан необоснованно, на волне личных эмоций. В статье «Очевидцу отвечает очевидец», опубликованной в «Правде Абхазии»» в 2004 году, подробнейшим образом описаны конкретные меры, принимавшиеся Владимиром Филипповичем. Анализ имеющихся материалов (телеграммы, встречи с представителями силовых структур, заявление министра ВД СССР В.В.Бакатина на заседании Верховного Совета СССР) свидетельствуют о том, что и Хишба, и Ардзинба параллельно решали одни и те же вопросы. Утверждение о том, что в тот период через парторганы нельзя было решать такие дела, не соответствует действительности, так как Горбачев был тогда и Генеральным секретарем ЦК КПСС, и Президентом СССР. Совместные действия Ардзинба и Хишба дали быстрый результат. Думаю, более правильным явится утверждение, что дальнейшее продолжение крупных вооруженных столкновений между абхазами и грузинами в тот период было предотвращено общими усилиями. Поэтому утверждения Цушба о том, что Хишба был изолирован представителями Грузии и не мог действовать, не соответствуют действительности. Фактически, необоснованность своих выводов признал в последующей статье и Иван Цушба. В этой статье, названной им «Каждый делал свое дело» (газета «Республика Абхазия», 2004 год) он признал, что о бездеятельности Владимира Хишба в этой ситуации он написал, не зная того, что происходило на самом деле. Об этом он говорит следующими словами: «По поводу неточности в статье, в которой, по словам В.Хишба, не отмечается тот факт, что внутренние войска МВД СССР для наведения порядка в Абхазии 15-16 июля прибыли по просьбе руководства республики. Заметим, что автор публикации не сообщил об этом, потому что ни ему самому, ни его коллегам это не было известно». И еще одна фраза И.Цушба из этой его последующей статьи: «Не важно, кто был главней, Хишба или Ардзинба, а важно то, что выщеотмеченными усилиями наш народ был спасен от катастрофы».
Несмотря на то что все вело к ослаблению роли Абхазского обкома партии, затем Рескома в политической жизни нашей страны, Владимир Филиппович Хишба держал в поле зрения и то, что происходило в Верховном Совете СССР, где находились 8 депутатов абхазской национальности, одним из которых был Владислав Григорьевич. Но он был для остальных человеком новым, и в тот период они не очень считались с ним. Зная о моих дружеских и родственных отношениях с Ардзинба, Хишба пригласил меня после июльских событий к себе в обком и предложил немедленно вылететь в Москву для оказания ему правовой помощи. Предполагалось, что я буду в российской столице в пределах одной недели, а на самом деле эта командировка продлилась на целых полгода. В течение всего этого времени Хишба звонил мне и интересовался делами. Об этом я рассказал подробно в моей брошюре «О Первом Президенте Республики Абхазия».
Изменившаяся в Советском Союзе политическая ситуация привела к ослаблению роли Компартии, а впоследствии к ликвидации её как государственной структуры. И Абхазский обком партии, переименованный в 1991 году в Реском, прекратил свое существование как орган государства. После этого Хишба стал работать в городе Сочи, в исследовательском институте.
Владимира Филипповича я знал в разных качествах – студентом, лесником, главным инженером ДОКа, партийным работником, министром Абхазии и первым замом министра Грузии, первым секретарем обкома партии. И он, в отличие от многих других людей, которые росли по карьерной лестнице, не менялся, был простым и доступным.
Мне запомнились два случая.
Я был в приятельских отношениях с одним из комсомольских работников. И так получилось, что в первый день после его назначения 1-м секретарем обкома комсомола, проезжая на служебной автомашине мимо меня, едва кивнул.
Примерно такая же ситуация у меня произошла с Владимиром Филипповичем. Он ехал на заднем сиденье служебной машины к обкому партии из госдачи вскоре после назначения на должность 1-го секретаря обкома партии. С ним в машине еще кто-то сидел. Я же стоял во время обеденного перерыва перед зданием Верховного суда Абхазии, где в то время работал. Увидев меня, Владимир Хишба высунулся из машины по пояс и, улыбаясь, приветственно мне помахал. На мой взгляд, это является показателем душевности и простоты этого человека.
Теперь я расскажу об Энвере Эрастовиче Капба. Он, как я указал выше, был ровесником и одноклассником Владимира Хишба. После окончания школы они получили высшее образование по разным специальностям, и каждый шел своим путем, не прекращая при этом своих дружеских отношений.
Жизнь у Энвера складывалась сложней. Первая трудность у него возникла тогда, когда ему почему-то не разрешали прописаться в отцовском доме в Гагре, откуда он уехал учиться в Тбилисский политехнический институт и куда по окончании учебы вернулся. Видимо, грузины знали, какого «джина» они могут выпустить из кувшина. Из-за отсутствия прописки в течение года Энвер Капба не мог устроиться на работу, и чтобы не потерять профессиональные навыки, он неофициально, без оплаты работал метчиком в одной из строительных организаций Гагры, будучи при этом уже женатым. И только благодаря вмешательству в судьбу Энвера вновь назначенного председателем Гагрского райисполкома, а вдобавок еще и депутата Верховного Совета СССР Юрия Тариеловича Квициния он был прописан в отцовском доме, в котором вырос. Это ли не пример искусственного препятствования абхазцам в Гагрском районе?! Кстати, Энвер Эрастович Капба был не один. Так не прописывали многих абхазцев, особенно из Гудаутского района.
Начав работать, Энвер Эрастович показал себя образованным, квалифицированным специалистом. С учетом этого Э.Капба назначили руководителем одного из стройуправлений города Гагры, а затем – председателем Гагрского горсовета.
Есть такие люди, встреча и знакомства с которыми с первого дня запоминаются на всю жизнь. Так было у меня и с Владимиром Хишба, и с Энвером Капба.
С Энвером я встретился в 1969 году на свадьбе у Владимира Филипповича в Гагре. Я сразу же обратил внимание на этого красивого мужчину выше среднего роста, который начал говорить с нами, а нас было несколько человек, приехавших из Сухума. Разговор был легкий, остроумный, соответствующий свадебным настроениям. После этой встречи мы виделись много раз, и каждый раз он оставлял очень хорошее впечатление.
В 1970 году Энвер Капба был назначен директором объединения пансионатов курорта «Пицунда». В его бытность в этой должности объединение пансионатов добилось больших результатов, став одним из наиболее популярных курортов СССР. На Пицунду приезжали высшие руководители Советского Союза, члены Политбюро, с которыми приходилось встречаться. Особенно Энвер сблизился с Премьер-министром СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным, которому нравилось общение с руководителем курорта. Бывая на госдаче, он обязательно приходил в кабинет к Энверу Эрастовичу, гулял с ним по курорту, интересовался проблемами
Являясь большим патриотом, Энвер Капба продолжил работу Тамары Ивановны Гицба по привлечению абхазских кадров на курорт. Видимо, властям Грузии не очень нравилось его нахождение в качестве руководителя одного из популярнейших курортов Советского Союза. Им не могло нравиться, что руководит этим курортом яркий представитель абхазского народа, и поэтому его убрали подальше от глаз московских начальников, назначив в 1975 году вроде бы на почетную должность – секретаря Совета профсоюзов Грузии, где он проработал пять лет.
В эти годы ситуация в Абхазии продолжала обостряться. Местное население потребовало, чтобы руководителем Гагрского района (а в то время это была должность первого секретаря горкома партии) был назначен абхазец. В итоге в 80-м им стал Энвер Эрастович Капба. На этой должности он раскрылся не только как настоящий патриот своего народа, но и как мудрый, смелый и решительный руководитель.
Как известно, в конце 40-х и начале 50-х годов прошлого столетия власти Грузии без какого-либо обоснования поменяли все исконные абхазские названия на грузинские. С первых же дней своей работы в качестве руководителя Гагрского района Энвер Эрастович собрал вокруг себя таких же патриотов, как и он, и поручил им собрать материалы для восстановления топонимических названий в Гагрском районе.
В то время в зоне города Гагры работало очень много лиц грузинской национальности, в том числе привезенных из грузинских районов в период массового переселения в Абхазию. Некоторые из них были на руководящих должностях. Они пытались препятствовать ему в переименованиях. Но Энвер Эрастович вызывал их к себе и вынуждал их менять названия на абхазский, предупреждая, что в противном случае они будут сняты с работы. И им приходилось подчиняться.
В селе Бзыбь (Бзыпта) Гагрского района при нем был построен ипподром. На работу на этот ипподром Энвер Эрастович пригласил конников из Гудаутского района, которых обеспечил приличной зарплатой и жильем. Он стал постепенно привлекать из других рацйонов Абхазии специалистов на различные должности, также обспечивая их жильем и хорошей зарплатой, помогая расти по карьерной лестнице.
Это все он делал в тот период, когда другие руководители, выступая с высоких трибун, говорили о необходимости изменения топонимики и возвращения исконных абхазских названий. Эти выступления делались в ожидании получения согласия от грузинских властей, но такого согласия не было и не могло быть. Что же касается Энвера Эрастовича, то он, не ожидая указаний вышестоящего начальства, на свой страх и риск сделал по своей инициативе всё, на что хотели получить согласие наши другие руководители и ученые.
Еще до прихода Энвера Капба в Гагрском районе установилась неписаная традиция – первые секретари горкомов партии и комсомола должны быть грузинами. Я уже указал, что в результате народных волнений Энвер Эрастович сам был назначен руководителем района. Он же в свою очередь назначил первым секретарем горкома комсомола Эдуарда Шамба – абхазца, впервые за многие годы. Абхазцев он назначал и в аппараты горкома партии и комсомола, горсовета.
Можно только удивляться, как все это ему удалось сделать. По каким-то причинам власти Грузии не препятствовали ему в этом, и это по сегодняшний день остается для меня загадкой. Видимо, Энвер Эрастович был заметной государственной и политической фигурой, и так просто, как они в свое время поступили с Тамарой Ивановной Гицба, в тот период они его снять с работы не могли. Время было не то. Это было бы чревато очередными волнениями. Думаю, не последнюю роль играло и его личное обаяние. Благодаря этому он пользоваться уважением руководства ЦК КП Грузии, а также приезжающих работников ЦК КПСС.
Запомнился случай, о котором мне рассказывал Энвер Эрастович. Это произошло после 1986 года, в период его работы в ЦК КПГрузии. Как многим известно, в 1986 году Капба был переведен в ЦК Грузии заведующим самым большим отделом. Нет сомнений, что этот перевод был также обусловлен его большим авторитетом в Абхазии, его общением с высшими руководителями Советского Союза. В Гагре такого уровня представитель абхазской национальности им был не нужен, и его вновь перевели на почетную аппаратную должность, но там он уже не так был заметен, как на своей гагрской должности. Работая в аппарате, он как деятель высокого государственного уровня, пользовался авторитетом у 1-го секретаря ЦК КП Грузии Д.Патиашвили, который наряду с прямыми должностными обязанностями поручал ему некоторые конфиденциальные задания.
Во время борьбы с алкоголизмом для проверки деятельности ЦК Грузии в этом направлении приехал в Тбилиси один из работников ЦК КПСС. Секретарь ЦК КП Грузии Патиашвили, зная об умении Энвера Капба устанавливать приятельские отношения с проверяющими, поручил сопровождать его в поездке по республике. В один из дней в течение долгого времени он с гостем разъезжал по различным объектам. Гость еще в Москве был строго предупрежден не принимать участия ни в каких застольях. Так или иначе люди остаются людьми, и они не могут не есть. Во второй половине дня Энвер Эрастович предложил перекусить. Гость согласился, предупредив, что надо это сделать попроще и наскоро, без спиртного.
В Грузии в то время злачные места, как правило, располагались в простых помещениях типа сарая, хотя блюда там были самые что ни на есть изысканные. Вот в такое заведение привел гостя Энвер Капба. Работник ЦК КПСС вновь заявил, что есть будет без спиртных напитков. Капба поручил хозяевам заведения под видом фруктового сока принести хорошее вино. Принесли кувшин. Оба выпили и поняли, что это вино, но промолчали. Выпили еще. Опять промолчали. Поев и выпив таким образом по несколько стаканов «фруктового сока», они поехали по другим объектам, но отношения после этого между ними упростились. И все дни они продолжали вместе ездить по Грузии, не забывая в обед пить «фруктовые соки». Приехав в Москву, проверяющий из ЦК составил хорошую справку о проверках и заодно похвалил Энвера Эрастовича. А приятельские отношения между ними продолжались и в дальнейшем.
Говоря о деятельности Энвера Капба как патриота, нельзя не вспомнить его работу в качестве руководителя комиссии по проведению референдума по сохранению Советского Союза. Тогда он был заместителем председателя Совета Министров Абхазии. Это происходило в то время, когда в союзном референдуме Грузия не собиралась принимать участия и открыто заявила о своем намерении выйти из состава СССР и вынудить вместе с ней уйти Абхазию.
В свою очередь руководитель Абхазии Владислав Григорьевич Ардзинба публично заявил, что мы примем участие в проведении референдума без Грузии. Он понимал, что это непростое дело.
Следует отметить, что Гамсахурдия, получив информацию о том, что Абхазия намерена принять участие в общесоюзном референдуме, заявил, что должностные лица, которые примут участие в его организации, будут привлечены к уголовной ответственности.
Владислав Григорьевич сказал мне, что руководство проведением референдума нужно поручить патриоту, человеку мужественному и умному, проверенному временем, который несмотря на запугивания со стороны Грузии организовал бы эту работу. Зная о деятельности Энвера Эрастовича в должности первого секретаря Гагрского горкома, Владислав Григорьевич решил, что таким человеком может быть именно он. Я присутствовал при его разговоре с Энвером Эрастовичем по этому вопросу. Владислав Григорьевич сказал, что за этим могут пойти нежелательные последствия для Энвера Эрастовича, но тот заявил, что это дело нужное, государственное, и он готов возглавить его.
О проведении референдума было сказано и написано много, и я не буду повторяться. Одно можно сказать: референдум прошел успешно, его результаты нами были использованы.
А для Энвера Эрастовича результатом было возбуждение властями Грузии уголовного дела против него, которое, в силу сложившейся ситуации, они не смогли реализовать.
Впоследствии Энвер Эрастович решил отдохнуть от сложной политической борьбы и по собственному желанию перешел на хозяйственную работу. Он стал руководить российским военным санаторием «Армения», в котором проработал до последних дней своей жизни. В переходе на эту работу оказал содействие Владислав Ардзинба, который заявил в нужных кругах, что этот объект будет передан Министерству обороны РФ только при условии назначения его начальником Энвера Капба.
Анализируя жизненный путь Энвера Эрастовича Капба, можно охарактеризовать его одним словом – героический. Потому что изменение топонимики и демографии в Гагрском районе, привлечение целой плеяды молодых абхазцев на ответственные работы еще в тех условиях, когда мы зависели от властей Грузии, явилось настоящим патриотическим подвигом.
Молодое поколение должно знать о деятельности этих вышеназванных патриотов Абхазии и учиться на их примере любви к Родине.
И в заключение считаю необходимым отметить, что Владимир Хишба и Энвер Капба с первых и до последних дней жизни сохраняли дружеские отношения и взаимоуважение.
Анри Джергения
(Материал к публикации подготовила Заира Цвижба)
