Если бы кто-то 27 лет назад рассказал солдатам абхазской армии о проблемах дня текущего, они бы как минимум не поверили. Тогда не боялись вирусов, курсов валют и даже неправильного выбора. Тогда боялись не отстоять страну, не освободить ее, закончиться раньше, чем наступит победа. В победе, кстати, не сомневались никогда. Даже в марте 1993 никому не приходило в голову, что все обернется трагедией.

«В тот день мы чувствовали эйфорию победы. Мы очень сильно были уверены, что все пройдет гладко. Мы, если честно, не думали о потерях. Мы просто были уверены, что берем город, освобождаем Абхазию, до Ингура доходим. Прямо уверены были, на все 100%. Мы и вооружены были хорошо, и подготовка была специальная. Но получилось как получилось – значит, что-то недосмотрели, недоделали. Все против нас получилось в тот день, хотя мы были уверены, что закончим войну», - рассказывает кавалер Ордена Леона, командующий ВВС Абхазии Адгур Гумба.

Каждый год на возложение приходят практически одни и те же люди – вереница сотрудников госорганов, первые лица страны, коллективы столичных школ. Но самые главные на этой памятной традиционной встрече – ветераны, матери погибших, фронтовые медсестры. Они приходят группами, стоят потом часами у плит с именами погибших. Вспоминают тех, кто не дожил и всегда точно знают почему в этот день дождь.

«Наша задача была прикрывать ребят. Прямо над Гумистой у нас был сформирован хороший блиндаж. И мы организовывали прикрытие наших ребят. Мы просидели там несколько суток, выполняли свои функции. Никто не думал ни о своей жизни, ни о своем здоровье. Хотя понятно, что март холодный, чтобы переходить Гумисту. Все это было может не очень подготовлено, у многих наших ребят не было большого опыта вести свои действия в наступательном режиме… Но самое главное, что у всех было желание – освободить город», - вспоминает герой Абхазии Леонид Осия.

«Если вспоминать сам день, то в ходе боя никакой паники не было. Просто мы поняли, что не получилось. Когда дали команду на отход, надо было думать, как возвращаться, как раненых вытаскивать, как убитых вытаскивать. То, что мы и не смогли сделать, если честно. Бывали такие моменты, чтобы одного убитого вытащить, надо было еще троих положить. Были случаи, когда сын своего отца тащил… Да много героизма было, на самом деле», - говорит Адгур Гумба.

С каждым годом уговаривать ветеранов на интервью все сложнее. Кому-то больно вспоминать, кто-то не хочет говорить на камеру, другие считают, что в нынешних реалиях уже нет смысла говорить о главном.

«Очень тяжело говорить. Особенно когда сейчас, на ваших глазах, отказались девочки, которые были на западной стороне. Я была на Восточном фронте, мы знали, что должно быть наступление. Мы надеялись, что это наступление будет победоносным. Но увы. На войне как на войне – бывают и победы, и поражения. Но это поражение нам досталось слишком высокой ценой. Это наступление отняло у нас очень много жизней. Как принято говорить, самых лучших ребят наших. Не хочу никого обидеть, но ведь впереди всегда шли те ребята, у которых горело сердце», - еле сдерживая слезы говорит ветеран Марина Аршба.

Леонид Осия и Адгур Гумба воевали на Западном фронте. Марина Аршба был медсестрой восточного. Уже почти три десятка лет март для них и еще тысяч ветеранов нашей войны – про переосмысление и боль.

«То, что пережили, мы должны были это сделать. А вот глядя на ту жизнь, которую сегодня я вижу, мне больно. Мы не должны так жить, как сегодня мы живем. Эти ребята этого не заслужили», - говорит Адгур Гумба.

«Война делает наши души грубыми. Мы стараемся, но часто не получается. Я рада, что этот день никогда не забываем. Пока мы их помним, мы будем жить. Надо их помнить с гордостью, с радостью. В конце концов то, за что они отдали жизнь – чтобы Абхазия была Абхазией – свершилось. Надо делать все возможное, чтобы наша Родина процветала. Я думаю, у нас всё получится. Пусть трудности, мы всё переборем», - считает Марина Аршба.

В боях за Сухум в марте 1993 года погибли более 200 бойцов Абхазской армии, более 20 пропали без вести. Про эту операцию много говорят с точки зрения ее организации. Часто спорят о том, было ли наступление обречено заранее или нет. Но спустя 27 лет все эти разговоры кажутся не такими серьезными. Ведь никто из тех, кого уже нет, тогда не поступил бы иначе, даже знай исход. Они шли впереди, верили в невозможное, приближали победу и даже не думали – что дороже: страна или их жизнь? Потому что не было для них никакой жизни без страны. Вот почему 27 лет назад они бы вряд ли поверили в март 2020.