«Чем они от меня отличаются?»
«И главное они знают, что я их знаю. И я знаю, что я их знаю. Но мы видимся на улицах города и делаем вид, что всё нормально. Иногда можем даже поздороваться», — рассказывает мой знакомый детства под клятвой никогда не раскрывать его имени. Назовем его Руслан. Ему сейчас нет 30 лет, а еще нет постоянной работы, своей семьи и не было «благополучной» юности.
Про таких говорят «вырос на улице». Улица же была в его жизни разной. Руслан с друзьями «немного» грабил — но говорит, что «только по мелочи». Немного употреблял наркотики — но говорит что только легкие. Немного совершал аварии — но всегда без жертв. Соответственно, в городском отделе местной милиции его с друзьями знали хорошо.
Чаще всего таких ребят в Абхазии сажают за отказ от освидетельствования. Закон таков – если тебя задерживают, ты едешь на освидетельствование, и если оно показывает, что у тебя в крови содержатся наркотические вещества, то это 15 суток и постановка на учет в наркодиспансер. А если отказываешься, то это просто 15 суток. Но на учет никто не хочет.
«Они (сотрудники – прим. авт.) тоже разные. Кто-то тебя не тронет просто так, но может сорваться в ответ на твое хамство. Ты пойми, нас же туда тоже не из консерватории забирают. Естественно мы что-то им кричим оскорбительное в процессе задержания, да и потом. Должны ли нас за это бить? Я не знаю. Может, если б я был сотрудником, я бы тоже не смог сдержаться. С другой стороны, именно потому я не сотрудник, а они получается чем от меня отличаются?», — рассуждает Руслан.
Бьют, по словам молодого человека, в основном когда задержанного уже доставили в здание.
«В основном, ударяют так, что следов на лице не остается. Есть у них свои схемы и приемы. То есть физически больно, но не видны синяки и кровоподтеки. Но это ерунда, таких как мы несильно трогают, я знаю, что там и через настоящие кошмары мужики проходят».
Размышлять над тем, как это возможно победить, собеседнику тяжело.
«Я не верю, что у нас даже посадив сотрудника, что-то можно изменить. Во-первых, скорее всего он выйдет гораздо раньше срока, а сидеть будет в отличных условиях. Во-вторых, наверно вернется к своим обязанностям и будет еще злее.
Я бы вообще с ними не связывался. У них свое дело, у меня свое», — говорит Руслан.
Бороться против пыток мешает менталитет
Адвокат Инга Габилая подтверждает, что пытки со стороны силовиков в абхазской реальности действительно случаются. Она, как юрист, специализирующийся на уголовных делах, называет эту проблему большой и серьезной для республики.
«Были случаи, когда я приходила на допрос и видела, что мой подзащитный избит. Редко следы физического воздействия есть на лице, обычно следы побоев на теле. В основной массе, мои подзащитные категорически отказывались проводить медицинское освидетельствование. Я связываю это с ментальностью нашего народа. Не то что мои клиенты придерживались какой-то так называемой «воровской идеологии», но смысл в том, что стыдно быть потерпевшим», — рассказывает адвокат Габилая.
Если факт насилия будет установлен, то по закону, сторона, в отношении которой применяли пытки, считается потерпевшей. А по негласным «уличным правилам», хорошо знакомым практически каждому жителю Абхазии, это нехорошо для мужчины.
Как рассказывает адвокат Габилая, в ее практике были подзащитные, которые придерживались «воровских понятий», но тем не менее, подвергнувшись сильным физическим и моральным унижениям, соглашались и на освидетельствование, и на заявление.
«Был у меня один вопиющий случай, когда мой подзащитный назвал конкретно имена сотрудников, которые применяли к нему пытки, по-другому это назвать нельзя. И на суде он говорил, как и кто его пытал, даже называл кто именно что именно делал. Он был весь в кровоподтеках. Ноги, бедра, всё было фиолетово-красным. Его унижали также морально, раздевали перед сотрудниками».
Но наказать нарушителей закона не получилось.
«Несмотря на все это, сотрудникам был вынесен оправдательный приговор, не знаю из каких соображений. Эти люди и сегодня в системе, они работают, кто-то даже поднялся по карьерной лестнице», — рассказывает Габилая.
Из судебной практики
Самое громкое дело последних лет, связанное с пытками – это смерть Анзора Тарба. Задержанный за административное нарушение мужчина был доставлен из района в главное здание МВД и скончался ночью со множественными следами применения физической силы. Судмедэкспертиза постановила, что скончался Тарба от геморрагического и болевого шока.
Первоначальной версией МВД было, что Анзор Тарба умер при попытке побега. В частности, такую версию, со ссылкой на руководство МВД рассказывала дежурящая в ту ночь следователь прокуратуры, прибывшая на место. Записей с камер видеонаблюдения на третьем этаже здания министерства, где в одном из рабочих кабинетов и находилось тело Тарба, следствию достать не удалось – говорили, технические неполадки.
А врачи скорой помощи, рассказывая про события той ночи, упоминали, что вызов в здание МВД для них уже «обычное» дело.
В убийстве Анзора Тарба подозревались четверо сотрудников уголовного розыска МВД. Суд первой инстанции в день милиции, 10 ноября 2020 года, их оправдал.
Весной 2021 Генпрокуратура обжаловала приговор в Кассационной коллегии Верховного суда, которая отменила оправдательный приговор направила дело Генеральному прокурору для дополнительного расследования.
Методы пыток
Из наших источников в следственных органах известно, что абхазские силовики в пытках используют электрический ток, который пускают через тело жертвы. Также применяется пытка водой – когда жертву кладут на спину и поливают область рта и носа. Бьют силовики и по ногам, в частности по подошвам.
Зафиксированы и случаи насилия дубинкой. Есть эпизод, когда мужчина, пытаясь избежать изнасилования дубинкой, выхватил нож и несколько раз сам себя ударил. Также есть случай, когда задержанному протыкали язык. Есть история человека, потерявшего навсегда голос из-за того истошного крика, который он издавал, пока его пытали.
По нашей информации, даже в случае, когда потерпевший желал идти до конца, никто никогда не нёс ответственности перед законом за подобные инциденты.
Еще одна история
25-летний К. В. был задержан и доставлен в изолятор Галского района 7 июля 2016 года. А 8 июля его отправили в Республиканскую больницу с тяжелыми травмами головы, из-за которых он впал в кому. Пациент выжил, но в результате травмы оказался в психиатрической клинике, откуда вряд ли выйдет.
На момент, когда Уполномоченная по правам человека Асида Шакрыл узнала об этой истории, К.В. находился в психиатрическом стационаре. Туда его поместили на основании постановления судьи Галского районного суда, так как состояние здоровья мужчины обрекает его на перманентное лечение в этом медучреждении.
В ходе изучения материалов уголовного дела аппаратом омбудсмена было установлено, что К. В. получил телесные повреждения в ночь с 7 на 8 июля 2016 года в период его нахождения в камере изолятора отделения МВД Галского района. Дата, место и установленное время получения закрытой черепно-мозговой травмы и другие факты, описанные в материалах, позволяют прийти к выводу о том, что сотрудники милиции применяли в отношении гражданина К. В. физическое насилие.
«Можно предположить, что сотрудники милиции, применяя физическое насилие, стремились получить от подозреваемого К. В. признательные показания. Наличие телесных повреждений зафиксировано в медицинской документации К. В. и иных документах, содержащихся в материалах вышеуказанного уголовного дела.
Согласно заключению экспертов К. В. Страдает психическим расстройством, которое наступило у него после совершения инкриминируемого деяния, во время производства по уголовному делу. Оно выражается в форме отдельных последствий перенесенной тяжелой черепно-мозговой травмы», — отмечается в отчетном докладе омбудсмена.
В своем докладе омбудсмен приходит к выводу о том, что своими действиями сотрудники Галского РОВД нарушили конституционное право гражданина К. В. на свободу от пыток, а также нарушили основополагающие принципы уголовного судопроизводства.
Со слов самого К. В., сотрудники Галского отделения во время допроса требовали от него признаться в совершении разбойного нападения. Получив отказ, его стали бить, ударяли головой об стену, использовали в качестве орудия избиения огнестрельное оружие.
Уполномоченная по правам человека отмечала, что в действиях сотрудников милиции имеются признаки составов преступлений, аппаратом омбудсмена были разосланы соответствующие письма во все ответственные ведомства. Как стало известно в ходе написания статьи, отовсюду пришел примерно одинаковый ответ: состава преступления нет.
Что говорит психология
Из истории известно, что пытки существовали во все времена. Психолог Элана Кортуа говорит, что агрессивное поведение людей с целью подавления и подчинения других мало отличается от поведения животных.
«Просто, принято думать, что наличие разума как такового обуславливает соответствующее поведение, но это совсем не так. Разумность требует такого же развития как и овладение речью. Самоутверждение за счёт более слабого, подавление уязвимого, агрессия в отношении незащищенных, это же те явления, которые можно видеть в разных сферах жизни», — говорит специалист.
Рассуждая о том, есть ли отличие в психологии силовика, применяющего пытки в стране большой, многомиллионной, и такой небольшой, как Абхазия, Элана Кортуа приходит к выводу, что таких отличий нет и в этом плане от национальных особенностей или размеров сообщества мало что зависит.
Психолог также согласна с тезисом адвоката о том, что «стыдно быть потерпевшим». Элана Кортуа напоминает, что помимо таких национальных черт характера как непокорность, гордость и так далее, в абхазской обиходной речи очень много понятий уголовного жанра, что указывает на особенности мышления.
В частности, речь идет о «понятиях», согласно которым например, жаловаться даже на очевидное беззаконие и насилие нельзя, это «западло».
«В контексте этих самых «понятий», человек подвергающийся давлению, унижению, пыткам и т. д., должен гордо молчать, дабы не потерять чувство собственного достоинства и уважение и в глазах других людей.
То есть, это некая плата за собственные ценностные ориентации. С позиции психологического здоровья это нехорошо, эти люди живут в перманентном состоянии напряжения и подавления, что в свою очередь плохо влияет на психо-физиологическое состояние. По-хорошему, им необходима помощь специалистов, но только при условии их добровольного желания и готовности за ней обратится», — уверена психолог.
Психолог утверждает, что диагностика психических особенностей до приема силовика на работу способна выявить некоторые тенденции в человеке. Но для полной картины недостаточно только тестирования, необходимо наблюдать некоторое время за его поведением в тех или иных ситуациях.
«Сотрудники правоохранительных органов подвержены длительному воздействию стрессогенных факторов, что может приводить в профессиональным и личностным деформациям, эмоциональному выгоранию и профессиональной неэффективности», — отмечает Элана Кортуа.
Психологи утверждают, что если приступы гнева, агрессии стали неконтролируемыми, то это требует внимания и подлежит коррекции, при заинтересованности самого человека в решении собственных проблем. Но если человека не осознает наличия проблемы, то принудительные меры лечения или психотерапии окажут лишь временный эффект.
Если же говорить о жестокости, то необходимо понимать, что это может быть проявлением патологии личности (психопатии), которая, как правило, не поддается основательной коррекции и лечению. Психопаты могут совершать свои деяния по причине своей эмоциональной нечувствительности, — объясняет психолог.
Вместо эпилога
Собрать материал для этой статьи стало возможным благодаря органам следствия, адвокатам, аппарату Уполномоченного по правам человека, открытым судебным заседаниям, разговорам с жертвами и их родственниками.
Также про отдельные эпизоды рассказали мои читатели, откликнувшись на просьбу. Один из них я еще долго не смогу опубликовать в публичном пространстве из инстинкта самосохранения. А это только доказывает, что проблема есть, и об ее решении рано говорить в обстоятельствах, когда журналистам страшно говорить полноценно даже о самой проблеме.
jam-news.net
